За что Вы любите Афон?

В минувшее воскресенье наряду с памятью всех русских святых Церковь праздновала Собор афонских угодников – любимой многими Святой горы. Мы спросили у священников, которые побывали на Афоне, в чем притягательность этого места для тысяч людей.

«Все хорошо! Только мне снова снится Афон», - написал как-то отец Вячеслав Гапличник в соцсети. А через какое-то время выложил свежие фотографии со Святой горы. Думаешь: слава Богу, удалось! А потом пускаешься в размышления: что же особенного в этой монашеской республике? Почему она кому-то снится?

Священник Вячеслав Гапличник: «Мне сразу вспоминаются афонские тропы»

На Афоне ощущается надмирность, отрешенность от большой земли. И Афон больше, чем другие монастыри, сохранен от наплыва нецерковных людей, которые приезжают любопытства ради.

Здешние монастыри ценны тем, что в них не прерывалась традиция. На протяжении более чем тысячи лет на Афоне сохранялся свой монастырский устав. Конечно, были периоды, когда и пираты нападали, и турки сковывали монастырскую жизнь, но настоящее старчество и духовничество сохранилось там и ощущается.

На Афоне двадцать монастырей и несколько десятков скитов. Каждый из них – свой мир. В одном монастыре – доброта, в другом – строгость, в третьем – старина, в четвертом – мудрые и открытые к общению духовники.

Самое замечательное в этих поездках для меня - это встречи с интересными людьми, не только с монахами, но и с паломниками. Бывает, с человеком на двадцать минут встретишься, а он успевает что-то важное сказать. И ты понимаешь – это же ответ на твой вопрос, с которым ты, может, ехал на Афон. 

Из монастырей мне особенно нравится Великая Лавра. Монастырь этот, может, и не совсем комфортный для современного человека: там часто размывает дороги, по ночам воют шакалы. Но когда мы попали в храм к мощам святого Афанасия Афонского, основателя Лавры, я забыл обо всех неудобствах.

Меня очень впечатлила личность этого святого. Он пришел на место древнего языческого города, где совершались человеческие жертвоприношения, чтобы молиться и строить храм. Но все, что он строил за день, за ночь разрушали бесы и всячески его пугали. И только после полученного от Бога откровения, что он должен за день построить храм и совершить в нем Литургию, Афанасий справился. И положил начало первой в иерархии афонских монастырей обители – Великой Лавре.

При слове Афон мне сразу вспоминаются афонские тропы – через леса, горы, когда идешь с рюкзаком за плечами многие километры от одного монастыря в другой. Либо с молитвой Иисусовой идешь, либо в тишине. И вот потом эти тропы и эти переходы очень помнятся.

А еще мне нравится такой момент. Перед отплытием на Афон есть день-два, пока придут разрешительные документы. Ты просто ждешь в городе Уранополисе, откуда идут все корабли на Афон. И я очень люблю приходить на пристань и смотреть, какие люди возвращаются с Афона – одухотворенные, просветленные, утомленные, но почти всегда видно, что с человеком что-то произошло.

В один из последних визитов на Афон мы попали в монастырь Дохиар, где находится чудотворная икона Скоропослушница. Мы ждали корабль, собирались возвращаться домой. Корабль останавливается в монастыре Дохиар, высаживает паломников, идет дальше с несколькими остановками в главный порт, разворачивается и возвращается в Дохиар. Это примерно час времени. На пристань вышел священник и тоже, как и мы, встал у иконы Скоропослушницы. Говорит: «Давайте совершим акафист, я только на 40 минут попал на Афон, скоро уезжать». Мы удивились: обычно люди едут на несколько дней. На самом деле этот священник ехал на неделю, но на границе с Македонией их арестовали, потому что, как оказалось, машина числилась в угоне. Пока они решили все вопросы, пока доказали свою невиновность, остался один день. Мы разговорились после молебна. Оказалось, этот священник из Праги. А я давно мечтал попасть в этот город к мощам Вячеслава Чешского. Я узнал, что этот батюшка именно там и служит молебны. Мне стало очень радостно от того, что эта встреча – забота, подарок Божий. Надо ж было нам с этим священником встретиться, хотя он был-то на Афоне всего сорок минут!

Священник Андрей Ноздрин: «Бежишь на ночную службу, как ребенок за мороженым»

Перед поездкой на Афон я расспрашивал о впечатлениях тех, кто там уже побывал. Объяснить толком никто ничего не мог. Человек, который семь раз там был, сказал: «Съездишь один раз и всё поймешь». И вот я сам уже три раза съездил.

Человек может достичь и познать Бога везде и всюду. Но иногда люди и места помогают нам укрепиться в вере. Но надо спросить себя: зачем ты туда идешь? К чему ты будешь стремиться, то ты и получишь.

Что мне больше всего там нравится? Сам дух, сама атмосфера, которая располагает к молитве. И устремленность афонских монахов к Богу. Этим невероятно заряжаешься. Дома на службе, которая длится несколько часов, иногда кажется: так тяжело и долго. А на Афоне бежишь на ночную службу как маленький ребенок бежит за мороженым. Где-то посидишь, где-то можешь задремать, но всё равно хорошо.

Там теряешься во времени (учитывая, что в разных монастырях оно своё), теряешь связь с миром, со спешкой, со своими пристрастиями и обретаешь связь с другим миром. Мне нравится то замедление, которое происходит, когда ты гуляешь по тем тропинкам, между монастырями, встречаясь с монахами, общаясь с ними, видя, как они трудятся, молятся - ты проникаешься этим.

На Афоне меня поражают не столько чудотворные иконы или святые мощи, а отношение людей к молитве, послушанию и к ближнему. Узнав, что ты священник, тебе 80-летний старец не будет смотреть в глаза и будет пропускать вперед. Потому что он простой монах, а я в священном сане. И делает он это с огромной искренностью, а не напоказ. И это не единичный случай.

Афонские монахи, мне кажется, больше уповают на Бога, чем мы. И еще, как я понимаю, их учат, что каждый день может быть последним. Вот мы молимся утром «Восставше от сна, благодарю Тя, Христе Боже». А они живут так, для них это не просто слова.

Как отличить настоящего монаха от ненастоящего? У настоящего глаза как у ребенка, он улыбается и всегда счастлив. И когда ты видишь глаза старика, его улыбку и радость, хотя у него подрясник, позеленевший от солнца, весь в заплатках, его счастье окутывает тебя. И ты думаешь: почему я, имея всё, не так счастлив, как он? Те, у кого нет ничего, но есть Бог, счастливы намного больше. И ты хочешь приобщиться к этой радости, проникнуться молитвой, сам пытаешься молиться. Приезжаешь и начинаешь смотреть другими глазами на жену и детей. И сразу очень хочется стараться, чтобы твои глаза тоже стали более детскими, а улыбка - более широкой.

Священник Иоанн Гладун: «Как будто тебя кто-то приобнял»

Слышать об Афоне приходится разное. Поскольку люди сами по себе разные - и в Церкви тоже, ввиду своего воспитания, характера, склада ума. Кто что ищет в Церкви – то же сказывается на ожиданиях, когда ты едешь на Афон. Люди, которые ищут в Церкви чудес, высоких переживаний, за этим же едут и в паломничества.

Я в отношении чудес скептик. И когда ехал на Афон, ничего не ожидал. Надо сказать, ничего удивительного со мной и не произошло, но было интересно посмотреть на эту удивительную монашескую республику.

Мы остановились в Ватопеде. В отношениях монахов друг ко другу, настоятеля к монахам чувствовалось что-то отличное от наших монастырей. На Афоне была именно та атмосфера, о которой мы читаем в книгах, та, какой она должно быть. Я не видел ни одного грустного лица! По крайней мере, мне так показалось.

Когда мы выходили из трапезной, где все ели вместе - наместник с монахами и гостями, повара стояли, склонившись. Я спросил: что это такое? Оказывается, это повара, которые готовили, так просили прощения, если что-то было не так и не понравилось.

На Афоне нет той монастырской суеты, которую видишь в некоторых наших монастырях. Всё спокойно и размеренно. Никого не удивляют паломники, которые приезжают, никто не кичится: смотрите, мол, я монах Ватопедского монастыря, знаменитого на весь мир.

Куда бы мы ни приходили, везде видели простых монахов, которые были доброжелательны, угощали нас. А в некоторых наших монастырях как? Сразу послушания, лопаты в руки, трудотерапия, сон на матрасах в храме. Наши монахи чаще неулыбчивы, к гостям не выходит ни духовник, ни настоятель, чтоб поприветствовать. Вот там свечки, иконки - покупайте, записки подавайте. Какая-то суета. Ты приехал и думаешь: быстрей бы домой. А в Ватопеде нас принял наместник, уделил нам время, хоть мы без епископа приехали – простые священники.

Может, всё это потому, что на Афоне сложилась особая монашеская традиция и культура, которая, по большому счету, не прерывалась. Конечно, и менталитет играет роль. Каждый народ ведь приносит в Православие свои особенности.

Мне радостно было увидеть среди афонской братии белоруса. Он достаточно молодой. Приехал на стажировку – и остался. Есть на Афоне и американец, который принял православие и монашество и остался там, будучи успешным доктором у себя на родине. Его пример подтверждает мысль, что монашество надо принимать не тогда, когда ты хочешь спрятаться от мира. А когда хочешь идти за Христом.

Наверное, на второй день я почувствовал, что у меня успокаивается сердце. От этого остались очень теплые воспоминания. Вечером третьего дня, накануне отъезда, я был на балконе, садилось солнце. И меня отчего-то «накрыло». Я судорожно забежал в комнату, нашел ручку и бумагу и просто как под диктовку написал стихотворение про Афон. С юности ничего не писал. А тут такой порыв. Хоть я и скептик, но чувство было такое, как будто тебя кто-то приобнял.

Подготовила Светлана ПАВЛЮКЕВИЧ