Главная » Библиотека » Публикации » 2020 » 05 » 15 » Коложане

Коложане

В день памяти Бориса и Глеба мы разговариваем с гродненцами, в чьей жизни Коложский храм занял особенное место: кто-то крестился здесь, кто-то служил, а кто-то – встретил свою судьбу.

По одной из версий, своё название церковь получила от жителей псковской крепости Коложа, которых Витовт взял в плен во время нападения на Псков в 1406 году. Захваченные люди поселились на землях возле Борисоглебской церкви и дали ей второе имя. А также дали название всем тем людям, для которых эта древняя церковь стала родной.

Татьяна Евгеньевна Павлюкевич: «Не оторвать меня, так мне интересно было!»

Если бы искали людей, олицетворяющих слова Откровения «О, если бы ты был холоден или горяч!», я, конечно, не уверена насчет холодного, но на роль горячего человека прекрасно подошла бы Татьяна Евгеньевна. Все, кто с ней знаком, знают: она ко всему подходит очень ответственно, с большим азартом и вкладывает не только все силы, но и душу.

И когда ее старшего сына уговаривала креститься коложская прихожанка Ирина Ефремовна, Татьяна Евгеньевна, в ту пору тоже некрещеная, не могла не откликнуться на этот призыв.

- У сына с Ириной Ефремовной завязались добрые отношения, она стала его опекать, несколько лет ненавязчиво очень осторожно говорила о крещении. И мне по складу моего характера трудно было остаться равнодушной к такому участию в нашей жизни. Я сказала: «Сыночек, давай ты и правда крестишься. И я с тобой вместе».

Благодаря заботам Ирины Ефремовны они крестились в Коложе, на Богоявление, да так там и остались. Татьяна Евгеньевна подошла к этому ответственно:

- Сын подарил мне Библию и Казанскую икону Богородицы – это была первая икона в нашем доме. Библия была на белорусском, но я прочитала ее всю. Ты можешь себе представить? Сразу и Ветхий завет, и Новый. Поняла только половину. У меня такая каша была в голове!

Татьяна Евгеньевна боялась выглядеть смешной, но всё равно осваивалась в новом для неё мире:

- Сразу стеснялась креститься, думала, что кто-то смотрит на меня со стороны и крутит пальцем у виска. Представляешь, какое понимание забитое было! А того, кто часто крестился, я осуждала: что они  так стараются, что они всё позируют (смеется). Всё повторяла, как ворона.

Со свойственной ей горячностью Татьяна Евгеньевна стояла на  службе. Торопилась всё успеть, мысленно подгоняла Литургию. Про себя тихонько осуждала тех, кто долго стоял на исповеди. Хотелось всего и сразу!

- А зимой, - рассказывает она, - я в храм одевалась как капуста. Околевала там как не знаю кто. А бабушки стоят, улыбаются, подпевают. Не спешат никуда. И у меня постоянно была мысль: почему они могут, а я не могу? Потому что я тогда торопилась. Для меня эти бабушки были как свет в окошке - их терпение, их настоящая вера. Те, на кого я тогда обращала внимание, ушли уже...

Постепенно Татьяна Евгеньевна стала сближаться с другими прихожанами. Объединяли общие поездки, катехизаторские курсы. Говорит, что люди поначалу осторожно к ней обращались – со стороны она казалась строгой. И только хорошие знакомые знают, что она на самом деле очень общительная и смешливая.

За семнадцать лет в Коложе Татьяна Евгеньевна успела многое: и в свечном ящике работала, и людей организовывала, и убирала, и готовила. За всё бралась с воодушевлением и всерьёз. Если уж записывать на крещение и венчание, так с предварительным выяснением: а серьёзные ли у людей намерения, будут ли они потом в храм приходить? Если продавать иконы, то уж объясняя, для чего они и как правильно молиться. Если уж работать – то до упаду.

- Расскажу курьезный случай, - смеется Татьяна Евгеньевна. – Раздавали мы как-то крещенскую воду на улице. Для воды стояли большие квадратные бадьи литров на 300. Баки высокие, и женщины вставали на стулья, чтобы черпаками наливать в бутылки воду. Мороз, ветер, снег - долго человек не простоит, надо меняться. Но когда я вхожу в раж, меня не остановить! Стою, начинаю разговаривать с людьми, рассказываю про праздник. Я ж поболтать люблю. А потом чувствую, что у меня мизинец выворачивает, и кажется, что сейчас остановится сердце. Я сама уже оледеневшая, пальто ото льда коростой покрылось. Нина Николаевна, староста, мне много раз говорила: «Татьяна, сходите попейте горячего чайку, съешьте бутерброд». А я все отнекивалась: нет-нет, я не замерзла. Не оторвать меня, мне так интересно было – что я в курсе событий, что меня все видят. Потом вспомнила про руку, глянула - а у меня сосулька на пальце выросла! Она и стала сковывать вены. И только после этого я пошла в тепло.

Иерей Павел КАСПЕРОВИЧ. Фото: журнал "Поколение"

Отец Павел Касперович: «Я сустрэў там сваё каханне»

На вопрос, как отец Павел попал в Коложу, он ответил так:

- У кожнай з’яве ёсць некалькі прычын: нейкая простая і нейкая вышэйшая, нябесная. Калі я юнаком прыйшоў да высновы, што Бог існуе і што я прымаю праваслаўную традыцыю, прыйшлося думаць, у якую ж царкву мне хадзіць на малітву. Я пабываў у розных храмах, але больш за ўсё мяне ўразіла Каложа. Да таго ж я жыў непадалеку, на Болдзіна. Прыемна было праз родную Пярэселку прайсціся пешшу. Каложа - стары храм, з якім штосьці было звязана ў юнацтве. Мы спрабавалі там нейкае смецце збіраць, на тусоўкі сыходзіліся. Да таго ж там якраз у 2003-м годзе Літургіі былі на беларускай мове – я тады размаўляў толькі па-беларуску. І мяне гэта ўсё уразіла. Памятаю, як прыязжаў да Каложы на старым савецкім ровары, і там ўсё бегаў нейкі хлопчык. А цяпер гэты хлопчык стаў іерэем Яўгеніям Велісейчыкам. 

Отца Павла поразила и личность отца Андрея Бондаренко, который служил в Коложе в то время. Отец Павел – поэт, и в личности отца Андрея, композитора, увидел что-то созвучное себе.

Это одна часть истории. Но, по словам отца Павла, была ещё и другая, божественная.

- Яшчэ я ж сустрэў у Каложы сваё каханне і будучую жонку. Калі лічыць, што ўсе шлюбы заключаюцца на нябёсах, у кожнай рэчы ёсць нейкая сукупнасць: наша воля  і воля Бога. Мы робім крок, а Гасподзь ідзе нам  насустрач. Дык вось, нябесная частка майго прыхода ў Каложу – гэта сустрэча з жонкай, - со свойственной ему поэтичностью говорит отец Павел.

А история знакомства была такой.

- Яна ўсё хадзіла праз гэтыя сцяжынкі Каложскага парку на службы з нотамі ў руках. Я ўсё глядзеў: якая прыгожая. У нас была прыхаджанка Лукер’я. І яна неяк сказала: “Вы што, не бывалі ў Карме? Як так?”  І я паехаў у тую паломніцкую паездку ад храма.  Іна ў аўтобусе сядзела ззаду, з хорам. А я – перад ёю. Слова за слова, і пачалася наша размова.

Инна пела на клиросе, а отец Павел продолжал ходить на службы. А через год решил идти учиться в семинарию. Для поступления нужна была рекомендация настоятеля, нужно было иметь какое-то послушание в храме. И отец Павел стал пономарить.

- Я – хлопец практычны, - вспоминая о зимних службах, говорит отец Павел, - я ў той час працаваў на завадскім складзе, дзе не было ацяплення. Разумеў, што ў Каложы вельмі холадна, дзве-тры гадзіны трэба стаяць. Купіў валенкі, яны стаялі ў храме. Я прыходзіў на службу і пераабуваўся. Пад сціхар апранаў мехавую жылетку, добра, што сціхар мне далі вялікі.

С Коложей у отца Павла было связано не только знакомство с супругой, но и рождение детей:

-  Першы раз Іна паехала ў радзільню пасля Усяночнага трывання. Другога сына нарадзіла падчас фестывалю. Яе хор выступіў у чацвер, а у пятніцу яна сядзела ў зале, калі пачаліся схваткі. У суботу на закрыцці фестывалю замест яе ўжо выступала іншая рэгент.

Отец Павел говорит, что немного скучает по старой Коложе, какой он её помнит в юности.

- Я вось пра што думаў. Паміж двумя замкамі была так званая Лествіца закаханых. Потым яе адбудавалі, цяпер там новая лествіца. Я люблю старую, там быў нейкі дух маладосці, а можа – старажытнасці, хаця яе пабудавалі не так даўно. А новую лествіцу я не ўспрымаю. Хаця ў кожнай з’яве ёсць і плюсы, і мінусы. Цяпер ходзіш і не баішся ногі зламаць, ды і ў гэтых хмызах алкаголікі больш не збіраюцца. Але з дзяўчынай я б туды не пайшоў. Навошта гуляць па нейкай плітцы са стальнымі перыламі і голымі халмамі. Які там дух таемнасці? – говорит отец Павел. - Вось так і з Каложай. Новая Каложа, пасля рэмонту мне не такая блізкая, як старая. А можа, гэта настальгія – па тых сцяжынах, па тых ялінах, па таму паху, па таму часу…

Отец Владимир Борисевич: “Это была крепкая горсточка закаленных людей”

До Коложи отец Владимир полтора года служил в Марфинском храме. А потом получил благословение Владыки Артемия стать настоятелем Борисоглебской церкви. Закономерный вопрос: не волновался ли?

- Конечно, волновался, - признается отец Владимир. – Во-первых, это были годы моего юношеского созревания. Было трепетно и тревожно. Но мы как солдаты: куда нас военноначалие посылает, туда и идем.

Когда отец Владимир пришел в Коложу, теплого храма еще не было. В холодное время года служил в теплых сапогах, в двух парах шерстяных носок, в безрукавке. Говорит, что первую зиму организм привыкал, а потом зимние периоды проходили легко:

- Всё-таки, появилась закалка - физическая и духовная. У нас в принципе было не очень много прихожан – сказывалось расположение. Но те,  кто был в Коложе – это настоящие, отборные, закаленные люди, которые приходили не просто поставить свечу, а которые хотели живого общения. Их было немного, но это была крепкая горсточка закаленных людей, - смеется отец Владимир. -  Ощущалась семейность.

В первые годы служения в Коложе у отца Владимира был один ребенок. За девять лет родились еще трое. Жили семьёй в старом церковном домике у храма. В прошлом это было парковое сооружение – то ли билетная касса, то ли административное здание, а то и дом пионеров.

- Домик был очень скромный, не особенно утепленный, аскетический можно сказать. Там и крестильня была, и воскресная школа. Собрали под одной крышей всё, что можно, ведь других зданий у церкви не было. Водопровод зимой замерзал, и канализация. Слава Богу, потом газовая колонка появилась, с ней было легче, - вспоминает отец Владимир. - В свое время мы хотели этот дом приватизировать, чтобы можно было начать ремонт. Но власти не давали разрешения, так как дом предназначался для сноса. Жили как на минах.

Жили, но не тужили. На вопрос, не жаловалась ли матушка, отец Владимир с гордостью говорит:

- Нет, слава Богу, она у меня настоящая декабристка. Давала нам с детьми столько уюта и тепла и с готовностью разделяла любые невзгоды.

Была у семьи отца Владимира и овчарка. Мой муж помнит её до сих пор – однажды ему пришлось соревноваться с ней в скорости.

- Церковный домик стоял вдали от других жилых помещений, как избушечка, - рассказывает отец Владимир. - В вечернее время там был большой наплыв отдыхающих, причем очень разных - даже шприцы валялись. Нужна была какая-то охрана. Мы попросили у знакомых списанную с пограничной заставы служебную овчарку. Возраст у нее уже был преклонный, служить она не могла. Естественно, таких собак не убивали,  а раздавали в добрые руки. Вообще, у нас  было две собаки: Линда и Бэтти. Преданные и верные, они очень любили деток и были как члены семьи.

Еще не зная, что будет служить в Борисоглебском храме, отец Владимир писал бакалаврскую работу на тему «Очерк истории о Гродненском Борисоглебском Коложском монастыре». Случайно это или же это тоже небесная, Божья часть жизни?

- Коложа была за чертой города, - рассказывает отец Владимир. - И предполагается, что изначально этот храм был монастырским. Первое летописное упоминание за 1480 год говорит о том, что в этом монастыре уже был игумен, а Коложа была главным монастырским храмом. И я писал об истории монастыря, отыскивая сведения в архивах Минска и Гродно. Специально ездил в Санкт-Петербург для того, чтобы найти ответ, куда подевался монастырь в годы Первой мировой войны. Была информация, что братия эвакуировалась в Россию, а куда – неизвестно. Я нашел информацию, что монахи в результате эвакуации оказались в Подмосковье, в Николо-Угришском монастыре. Там они и остались. Это, конечно, маленький кусочек истории, но ценный. Наверное, и оригинал Коложской иконы в то смутное время тоже остался где-то в России…

Отец Владимир не раз чувствовал заступление Божией Матери и святых Бориса и Глеба в своей жизни – в делах храма, в принятии важных решений. То же чувствуют и люди, говорит он. Не зря же на храмовые праздники в Борисоглебскую церковь стекается большое количество благодарных людей.

- Прихожане и коложские, и других храмов любили и любят святых Бориса и Глеба как покровителей и древней Руси, и храма, и нашей епархии, - говорит отец Владимир. – Много помощи получали люди и от Коложской иконы Божией Матери. Такой пример. Одна семья восемь лет не имела детей. Супруги пришли, заказали молебен Борису и Глебу, Божией Матери. А через некоторое время вернулись, обняли меня как родного и сказали: ждут ребенка! Принесли крестик с цепочкой в знак благодарности. А сколько у иконы таких подвесочек уже…

С теплом отзывается отец Владимир о своих бабушках-прихожанках: вот Мария Адамовна, Евгения, Фекла. Многие из них переехали в город из деревень. По словам отца Владимира, их обряды, знания – всё свидетельствовало о том, что они имеют православные корни и закалку. Чему-то они учили и самого отца Владимира. «Батюшка, это в богослужении делается вот так. Мы видели это у другого священника». И отец Владимир, если это не противоречило церковным каноном, брал эти советы на вооружение.

Прихожане любили отца Владимира, а он любил их. Когда узнали, что их батюшку переводят в собор после девяти лет настоятельства, стояли на последней службе в слезах. А потом приходили в собор поздравлять отца Владимира с Днем Ангела и с Днем рождения.

- Я и сам проводил последнюю службу в Коложе в слезах. Просил простить за оплошности, за неполное внимание, если оно было. Девять этих лет –  это как девять мгновений весны, - смеется отец Владимир. – Мне это очень памятно и дорого. И всегда, когда я молюсь в соборе, то вспоминаю своих прихожан поименно, вынимаю за них частичку… Кого уже и не вспомню, то говорю: «Господи, помяни всех добрых коложан!»

Светлана ПАВЛЮКЕВИЧ

 
Коложане
Коложане
Коложане
Коложане
Коложане
Коложане
Коложане
Коложане
Коложане
Коложане
Коложане
Коложане
Коложане
Раздел сайта:
Орфографическая ошибка в тексте:
Чтобы сообщить об ошибке, нажмите кнопку "Отправить сообщение об ошибке". Также вы можете добавить свой комментарий.
Article | by Dr. Radut