"Сохранить трепет первой любви..." Великопостная беседа с архиепископом Артемием

Сейчас, во время Великого поста, хочется задать неожиданный вопрос: а умеем ли мы по-настоящему радоваться Пасхе? Вот поскорбеть, поплакать о себе, о своей жизни непутевой кое-как, но получается. Причем сокрушаться и мысленно бичевать себя за то, в чем оплошал, ошибся, согрешил, можно весьма долго. А можно ли долго и глубоко радоваться? По слову Евангелия: «Всегда радуйтесь. Непрестанно молитесь. За все благодарите» (1 Фес. 5, 16–18). Беседуем об этом с архиепископом Гродненским и Волковысским Артемием (Кищенко).

– Владыка, что же может помешать верующему человеку войти в радость Пасхи и удержать ее? И что нужно в Великом посту, кроме воздержания и покаяния, для того, чтобы ощутить Пасху как Торжество из торжеств?

– Да, если почитать послания апостолов, то они пронизаны оптимизмом и торжеством веры – сплошное «радуйтесь!» Торжество, полнота жизни.

Слово «религия» происходит от «religare» и подразумевает онтологическую связь человека с Богом. В этом – смысл его жизни, его богоединства, богоподобия, реализации в себе образа Божия. Смысл Великого поста – в возрождении в себе образа Божия, которое должно реализоваться в любви к Богу и к ближнему. Полюбить может сердце, которое не поражено эгоизмом. От эгоизма прекрасно лечит покаяние, когда ты видишь свои недостатки, чувствуешь свою удаленность от Бога, чувствуешь свою неспособность к богопознанию – и чувствуешь, что Бог может совершить все это Сам, несмотря на твою немощь, только если ты не будешь Ему мешать действовать в тебе.

Но мы воспринимаем Бога в наших земных реалиях, поэтому зациклены на чудотворных, материальных объектах (водичке, земельке, маслице), нам подавай чудо и сверхъестественные, материальные силы. А думают ли сегодняшние церковные люди, основная масса христиан, о жизни будущего века?

Есть такая пословица: «Свинье на небо не смотреть». Свинья физиологически не в состоянии этого сделать. Чтобы свинья смогла поднять глаза к небу, ее надо вертикально поставить. И если мы будем настолько заземлены, настолько, извините, свиноподобны, как блудный сын, то, к сожалению, будем не в состоянии высоко держать голову.

– А почему такое происходит с человеком?

– Потому что он не верит Богу.

– А первые христиане? Они же горели верой…

– Всякое было. Был и Анания, который, продав имение, часть цены утаил от апостолов, хотя видел, что они даже мертвых воскрешали. И был Савл, который заблуждался и гнал христиан. Жизнь многогранна…

Но мы говорим о христианах сегодняшнего дня. Есть такие, кто соглашаются с тем, что Бог есть. И чисто формально, на всякий случай (как бы чего не вышло), стараются придерживаться каких-то религиозных правил. Когда жизнь припечет, они приходят в храм, как пришел отец бесноватого отрока-лунатика. Он сказал Христу ясно, понятно и честно: «Если можешь что-то сделать, то, пожалуйста, сделай». Он не был уверен, что пришел туда, куда надо, и что Тот, к Которому он обращается, способен что-то сделать. Но говорят, что Он что-то может… И мы порой так же: а вдруг поможет?! Поэтому у многих на шее и камушек с созвездием, и амулет какой-нибудь, и крест Христов – на уровне амулета, оберега. Не более – «спаси и сохрани» не жизнь мою, оторванную от Бога, а «спаси и сохрани» меня от проблем и от всяких несчастных случаев здесь, в земной жизни. Такова бытовая вера, которую можно назвать сугубо потребительской.

А ведь смысл религиозной жизни – воспитать в себе не потребительскую веру, а веру жертвенную. Слово «жертва» часто воспринимается материально: я принес поросенка, положил его на жертвенник – и Бог принял эту жертву, как будто Он нуждается в этом.

Жертвенная – это любовь матери. Такую любовь имеет к нам Бог. Вот могу ли я такой же жертвенной любовью ответить на любовь моей мамы? Очень сложно. Обычно от родителей стараются быть подальше…

Мы – дети Божьи, и Отец небесный любит нас жертвенно. Если мы сможем ответить Ему своей жертвенной любовью – это будет гармония и полнота любви, полнота нашего единства с Богом.

– Как вы можете описать эту жертвенную любовь к Богу?

– Самопожертвование во всем. Если молодой человек может бросить все и пойти за Христом, то человек в возрасте никуда не пойдет, он станет рассчитывать – стоит ли идти. Религия – это удел смелых, которые способны жертвовать собой. Это не уровень слабых, ищущих помощи Всевышнего, а уровень тех, кто может всего себя отдать. Апостолы все бросили и пошли за Христом. Религиозная жизнь подразумевает то, что и я могу все оставить и пойти за Христом. Не нужен фанатизм, но и не должно быть материализации нашей религиозной жизни, не должно быть потребительского отношения к Церкви.

Мать жертвует собой ради ребенка – и получает полноту радости жизни. Кто свою жизнь возненавидит, всецело отдаст ее, – получит высшую жизнь, вечную (ср. Мф. 16, 25). Если я живу законом вечности, то всецело отдаю себя и не готов идти на компромиссы. Поэтому христиане – соль земли, поэтому христиане – свет миру. Поэтому для них Пасха – это не догматическое богословие.

– Уточните, владыка, что вы имеете в виду?

– Мы понимаем, что Христос воскрес, и что эта возможность потенциально заложена в каждом человеке. Но это знание – от ума. А сердце живет другим законом. Да, я знаю, что это потенциально возможно, но живу сиюминутными, сегодняшними заботами. Мы боимся, приспосабливаемся и ищем комфорта – даже в Церкви…

Даже во время поста все сводится к материальному: я не кушаю мясную пищу, я купил и поставил свечи, подал записки, перевел на церковный счет какую-то сумму, сделал столько-то поклонов, написал на бумажке все свои «уголовные преступления» и отдал их «следователю» при Церкви, я признался «доктору» в своих заболеваниях… Но здоровый образ жизни я ведь не начал!

Да, врач сказал, какие у меня проблемы со здоровьем и как с ними надо бороться. Но пока вся моя борьба с болезнью сводится к чему? Что я принимаю лекарства, которые должны меня насильственно изменить в лучшую сторону. Но сам себя я не меняю, и здорового образа жизни пока нет. Я все планирую, что завтра начну вести здоровый образ жизни. Но заставить себя умеренно, правильно питаться, заставить себя быть физически активным, а не ленивым в отношении собственного здоровья, я не в состоянии. Больной прекрасно знает, от какой пищи у него будут проблемы. Но… плевать я хотел на здоровье – сиюминутное удовольствие для меня важнее! Кому-то пить нельзя ни грамма, но ему важней сегодняшнее удовольствие, а потом, Бог даст, лекарство примет – и «мотор» не вырубится! У другого – рак, скоро легкие отрежут, а ему хочется покурить, потому что для него это – удовольствие и даже какое-то самовыражение. Апостол говорит: «Не то делаю, что хочу, а что ненавижу, то делаю» (Рим. 7, 15). Внутренний человек не гармонирует со внешним. Вся проблема в том, что низшее управляет высшим. Отрицательные эмоции управляют чувствами, чувства действуют на сознание. А нужно, чтобы духовный мир обогащал сознание, а сознание управляло телом. Для этого – Великий пост, другие посты, которые немного помогают нам навести в этом деле порядок. Но можем ли мы сказать, что мы ощущаем глубину Пасхи? Может, радуемся, что закончился пост?

– Так что же нужно, чтобы ощутить глубину Пасхи?

– Жить вечностью. Апостолы что возвещали? Они не говорили о догматике, они подтверждали исторический факт, что Христос воскрес. А раз Христос воскрес – значит, мы ничего не боимся. Мы уже не убежим с Голгофы, а возьмем свой крест и пойдем за Христом. И смерть – это радость, это рождение. И мы в этом рождении убеждены, потому что увидели Воскресшего.

Но Господь говорит: «Блаженны невидевшие и уверовавшие» (Ин. 20, 29). Кто, не видев физического Воскресения Спасителя, живет полнотой Его Воскресения, Пасхой – живет вечностью!

Я знаю, что моя жизнь – это пространство между точками «а» и «б», и это то же самое, что мое девятимесячное развитие в утробе матери. Это второй этап внутриутробного материального развития на нашей материальной планете Земля, а не вся моя жизнь. Разве зерно, которое посадили весной, сгноили? Мы посеяли его в новую жизнь, и дальше будет выход: скорлупа отпадет, и зернышко начет жить самостоятельно. А если оно не умрет – то не перейдет в другое состояние, не даст росток. Для того чтобы стать бабочкой, нужно сначала превратиться в куколку. Это нужно, чтобы очиститься от той «инфекции», которую мы имеем в наших земных условиях.

Если же я буду жить вечностью, то, конечно, у меня не будет страха, я не буду перестраховываться – как бы чего не вышло и куда я денусь завтра, кому буду нужен? Но бывают ныне христиане, что превращаются в хамелеонов и приспособленцев.

– Однако времена очевидцев Воскресения Христова ушли в глубокую древность, как говорится, «свежо предание, да верится с трудом». Может, в этом причина?

– Святые отцы говорят, что последние христиане по подвигу будут выше первых. Значит, и чувство веры должно у нас быть гораздо выше. Сегодняшние знания, научный потенциал позволяют мыслить глубоко и высоко. И сегодня мы уже не сомневаемся в реалиях высшего духовного мира. Но перестроиться на духовную жизнь в мире потребления очень сложно.

Есть фанаты. Например, те, кто занимаются восточными единоборствами. Они одеты в скромную одежду, питаются очень скромно. Они не делают карьеру, не выстраивают свое благополучие и домашний комфорт. Но они совершенствуют свое тело, и в этом видят глубину радости. И в чем-то они правы – «сыны века сего догадливее сынов света в своем роде» (Лк. 16, 8).

Есть те, кто увлекаются туризмом. Они не покупают машину или хорошую квартиру, что так престижно и необходимо в наше время. Эти семьи живут путешествиями, познанием мира. Они вкладывают свои деньги в оборудование, которое стоит не меньше машины, и ползают по горам и пещерам... И они ведь в чем-то правы! Ведь сыны Каина строили города, а Авель был пастух, поэт и музыкант. В нашей жизни должно быть творчество, должна быть поэзия, музыка, должна быть мечта!

Оставил Авраам Ур Халдейский – весьма развитый город древности, где жили поклонники Луны и Солнца, – и пошел путешествовать по пустыне со своими стадами. Пошел неизвестно куда, чтобы искать Бога. И нашел Его, став «отцом всех верующих».

Цивилизация душит этот дух романтики. И вообще, кто знает, к чему придет цивилизация из-за богоотступничества человека?

– Вы хотите сказать, что современный образ жизни тоже отнимает у нас радость Пасхи?

– Современный образ жизни ведет к самоуничтожению. Святейший Патриарх Кирилл как-то сказал, что нынешняя цивилизация – это планка потребления, которая с каждым разом поднимается все выше. И в Церкви планка потребления тоже растет. А слишком сильная материализация жизни не даст нам возможности поднять глаза к небу. Водоворот повседневности закручивает нас и уводит вниз. А нужно духовным порывом вырваться из этого водоворота – оставить все и идти за Христом.

Опять-таки – без фанатизма и без крайностей, которых у нас сейчас полным-полно. Можно не бросать работу и оставаться в семье, но стать другим человеком, стать внутренне свободным, стать гражданином Неба. Да, мы не можем ощутить полноту пасхальной радости в наших земных условиях. Апостол прекрасно пишет, что мы видим все, как в тусклом стекле, – гадательно и прообразно (ср. 1 Кор. 13, 12). Полнота откроется, когда мы переступим за порог материальности нашего бытия.

Если мы будем жить по законам вечности, то, конечно, понятия «глубина Пасхи», «радость Пасхи» будут для нашего внутреннего, эмоционального, духовного мира гораздо более открытыми, чем сегодня.

– Но такой высокий образ жизни, о котором вы говорите, – разве не удел избранных? Те, кто всецело отдавали себя Богу, обычно уходили из мира. Как можно сочетать жизнь по законам вечности и житейскую рутину, где масса искушений?

– Мы знаем массу примеров, когда все заканчивается так, как Богу угодно. Василий Великий жил горним миром? Но он не спешил, и только когда проводил своих родителей, стал монахом. А потом все наверстал. Родители Сергия Радонежского приняли монашество, когда их сын достиг зрелого возраста. Можно быть монахом и в семье…

Настоящий подвиг – когда ты живешь, допустим, жертвуя собой для семьи. Как отец Димитрий Смирнов говорил матери семейства: кухня – вот твоя пустынька, где ты должна нести подвиги для твоих родных и близких. А то ведь у нас на кухне сколько ропота, склок, капризов и истерик! А избавиться бы от них – и не нужно ходить по воде, для этого есть мост. И нет необходимости на тот берег ходить, потому что здесь еще ничего не сделано.

Человек сам виноват в том, как он реализует свой внутренний потенциал. Мы не храним чистоту – поэтому не способны любить. У профессора Осипова есть высказывание, что современному молодому человеку трудно быть счастливым и иметь любовь. Почему? Наши дети многое узнают о сексуальной жизни еще со школьной скамьи. И в то же время совершенно не интересуются классической литературой, в которой духовный потенциал нашего народа. Найти себе узаконенного «партнера» – это очень быстро у них получится, но будет ли у них семья, любовь, супружество? Чаша разбита – и все расплескивается… Вообще, трудно рассуждать о том, почему один человек любит всю свою жизнь, а для другого семья – это тюрьма…

Мы не знаем полноты молитвы, у нас нет полноты богопознания, полноты переживания Пасхи. И не может быть – в силу нашего убогого, больного состояния. Но есть Христос, который воскресил четверодневного Лазаря! И Он может приобщить нас к неизреченной радости.

Только если сегодня мы начнем сильно радоваться, то можем умереть для творчества. Один из деятелей искусства, не помню кто, высказал такую мысль: тот, кто доволен своим произведением, – тот уже умер для творчества. Любой литератор, художник, в общем, представитель творческой профессии должен быть недоволен собой. И духовная жизнь – это постоянное недовольство собой. Один известный артист говорил, что каждое выступление на сцене было для него как первое – настолько он переживал и трепетал. Вот сила таланта, сила гения – сохранить на всю жизнь трепет первой любви…

– Вы хотите сказать, что и к духовной жизни это приложимо?

– Абсолютно. Не потерять, пронести через всю свою жизнь трепет души, как в первом религиозном переживании. И Господь настолько милосерд, что тому, кто пришел в Церковь с разбитым сосудом, дает новый.

– Есть мнение, что как ты потрудился в Великом посту – так и встретишь Пасху. Если не постился – значит, и праздника не будет. А вот Иоанн Златоуст в «Огласительном слове на Пасху» уверяет, что утешение получит каждый…

– Может быть, то обстоятельство, что совесть не дала ощутить полноту праздника, будет гораздо спасительней, чем самодовольная радость от того, что я диету не нарушил? Я вспоминаю отца Алипия из Псково-Печерского монастыря. К нему приходит блаженненький: «Батюшка, благословите, я молочную пищу кушать не буду». Отец Алипий подзывает эконома: «Накорми его поросятиной, а то, не дай Бог, летать начнет с колокольни, а она у нас – высокая». Может, и падения Господь допускает, и ситуации жизненные так складываются, что приходится покушать то, что Устав не разрешает, чтобы не было фарисейского самодовольства, что, мол, внешняя сторона обряда выполнена.

– Пасху сейчас празднуют практически все – и верующие, и не совсем. Кажется, уже все знают, что почти 2000 лет назад Иисус Христос воскрес, и что именно это событие христиане отмечают в пасхальные дни. Но нет-нет, да и слышишь: с тех пор в мире так ничего и не изменилось! Больше никто не воскресает и на небо не возносится…

– То, что сегодня изменилось отношение к Церкви, – разве это не чудо? Кто из нас лет 40 назад мог поверить, что будут строиться храмы, монастыри, что будут открываться духовные школы? Об этом мне говорили монахи в Псково-Печерском монастыре в дни моей молодости, в 1960-е годы, но я этому не верил. Но это чудо совершилось на наших глазах! Люди воскресли духовно и обратились к Церкви, стали относиться к ней не враждебно, а с интересом, вниманием. Многие стали верующими и вошли в Церковь. Строятся храмы, и они не пустуют, более того, храмов не хватает.

Пусть вновь пришедшие еще не имеют глубокой веры, но ведь в школу поступают не сразу в 10-й класс, а в 1-й, и начинают с азбуки. Все идет своим чередом. И многие душой уже вознеслись на небо. Сейчас в Интернете, в литературе встречаешь такие богословские высказывания, как будто это пишут афонские подвижники, а не те, кто живут рядом с нами.

А в отношении воскресения наших тел мы знаем, что оно будет во время Второго Пришествия Христова. Только воскреснуть и взойти на гору Елеонскую, гору Вознесения, невозможно без Голгофы. Чтобы воскреснуть, нужно, чтобы гусеница превратилась в куколку, – без этой куколки не сформируется бабочка. Это закон. И в его существовании человек повинен сам: ему нужно идти вот таким путем восстановления, потому что он потерял то, что было дано ему даром. Он не вместил полноту Божией любви. Почему? Не было с чем сравнить. А потеряв Божественную любовь – возжаждал вернуться…

Здоровье начинаешь беречь только тогда, когда его потеряешь. Однако масса примеров, когда, возвратившись к здоровому образу жизни, человек получал еще больший потенциал и реализовывал свои возможности в гораздо большей степени, чем здоровый, но не занимающийся собой человек.

Итак, смерть – это роды, когда мы рождаемся в некое самостоятельное состояние. Но зрелость наступит, когда будет прославлено и воскрешено наше тело. Это следующий этап.

Сейчас в потустороннем мире души пребывают с Богом в состоянии неокончательной полноты благодати. И так будет до Второго Пришествия Христова.

Своим воскресением Иисус Христос вывел человечество из состояния, когда вечность была неприступна, Он вернул нас в вечность. А во время Вознесения наша природа – не только душа, но и тело – в лице Иисуса Христа была вознесена на небо, и мы приобщены к внутренней жизни Святой Троицы, к союзу любви Ипостасей, любовь Которых совершенна. Человек призван быть участником этой гармонии внутрибожественной любви. Человек восстановлен в богообщении гораздо более высоком, чем имел первозданный Адам, который лицом к лицу беседовал с нашим Творцом.

С архиепископом Артемием (Кищенко) беседовала Елена Наследышева

По материалам сайта Pravoslavie.ru