Истоки Пятикнижия

«Язык мой трость книжника скорописца (Пс. 44, 2). Как трость есть орудие письменности, когда опытная рука движет ею для начертания написуемого, так и язык праведника, когда Святый Дух им движет, погружаемый не в черниле, но в Духе Бога Живого, на сердцах верующих написывает слова вечной жизни». Святитель Василий Великий.

Каждый раз, когда человек берет в руки книгу, в библиотеке или книжном магазине — неважно где, он видит две основные вещи, отличающие одну книгу от другой — ее название и автора. В случае же с Библией, указание на то, кто является автором данной книги нельзя найти ни в одном классическом издании. И тогда рано или поздно человек, читающий Священное Писание задается вопросом, кто же его написал.

Согласно учению Церкви автором Библии является Бог, и боговдохновенность писания не оспаривается ни одним христианским исповеданием. Термин встречается уже в апостольских писаниях и означает, что авторы Библии были «движимы Духом Святым». Боговдохновенность – это особое воздействие Святого Духа на человека, открывающее ему истины веры. Известно, что, например, Евангелия были записаны четырьмя такими людьми: апостолами Матфеем, Марком, Лукой и Иоанном. Существуют послания апостолов Петра, Павла, Иакова и других, да и имена людей, записавших все книги Нового Завета, не были секретом с самых ранних веков христианства. Но если рассматривать книги Ветхого Завета и, в частности, Пятикнижия, вопрос авторства встает более остро.

В течение почти двух тысячелетий почти всеми как неоспоримый автор всего Пятикнижия признавался пророк Моисей. В Новом Завете Закон определенно называется Моисеевым (Мф. 19, 7; Мк. 10, 3; 12, 19; Лк. 16, 29; 24, 27; Ин. 1, 17; Деян. 15, 21), поэтому Церковь с древнейших времен признавала Моисея автором Пятикнижия. Предание о Моисеевом авторстве отстаивается с полным правом и основанием. Другое дело, как понимать это авторство: в буквальном современном смысле слова или шире — по духу. «Приписывание отдельных библейских книг определенным авторам, — указывает академик Б.А. Тураев, — во многих случаях надо понимать не в нашем, а в восточном смысле. Восток не знал литературной собственности; индивидуальность творчества и авторов в почти современном смысле с достаточной ясностью проявляется лишь в книгах пророков». Нет никаких сомнений, что основы ветхозаветного Закона и учения восходят к Моисею, но что именно было написано им, а что передавалось в устном Предании и записано позднее — установить нелегко. Пятикнижие нигде не содержит прямых указаний, что оно целиком принадлежит Моисею. В нем лишь упоминается о «книге», куда он заносил памятные события (Исх. 17, 14; Числ. 33, 2), а также вписывал законы и заповеди (Исх. 24, 4; 34, 27). Однако в Пятикнижии есть места, которые явно относятся ко времени после Моисея. Так, говоря о приходе Авраама в окрестности Сихема, бытописатель замечает: «В этой земле тогда жили хананеи» (Быт. 12, 6). Следовательно, в его время там уже обитали израильтяне. В Быт. 14, 14 упоминается город (или местность) Дан, который получил свое название после переселения колена Данова в Ханаан при Иисусе Навине. В Быт. 36, 31 о царях Едома сказано, что они правили «прежде царствования царей у сынов Израилевых», — таким образом, святой писатель уже знает об этих царях (а появились они через 200 лет после Моисея). Далее о самом пророке говорится в столь благоговейном тоне, что едва ли можно приписать ему эти слова (Числ. 12, 3; Втор. 33, 1; 34, 1011). И, наконец, невозможно предположить, чтобы Моисей повествовал о собственной кончине (Втор. 34). Все это привело богослововбиблеистов к выводу, что непосредственно пророку принадлежит только часть текста Пятикнижия, остальное же — Моисеево Предание, изложенное письменно другими боговдохновенными мудрецами.

Первое утверждение о том, что в создании Пятикнижия участвовал не один Моисей, встречается у гностика Птоломея (IIIII вв). В IV в. блаженный Иероним, опираясь на Втор. 34, высказал мнение, что атрибуция Пятикнижия — вопрос открытый. «Моисея ли захочешь назвать автором Пятикнижия, — писал он, — или Ездру, восстановителя этого произведения, — не противоречу». В XVIII в. исследование вопроса о происхождении Пятикнижия приняло строго методический, научный характер. В 1711 г. немецкий пастор Х. Виттер, а за ним французский католик Ж. Астрюк (1753) заложили фундамент документарной теории. Исходя из употребления в разных местах книги Бытия двух Божественных имен, они попытались выделить первичные составные элементы книги. По мнению Астрюка, Моисей поместил параллельно ряд сходных, но не тождественных текстов. Последующие писцы и редакторы неточно воспроизвели его писание, откуда и появились дублеты и расхождения. Два главных документа, выделенных Астрюком в книге Бытия, позднее получили у библеистов названия текстов Ягвиста и Элогиста. Позднее были выделены еще две традиции внутри Пятикнижия. В конце ХIХ века была даже издана «Радужная Библия», в которой «четыре источника» обозначались шрифтами разных цветов. Но вполне достоверных результатов эти усилия не дали. Детальные разделения на «источники» были чаще построены на гипотетических основах и доказательной силы не получили. Тем не менее, наличие четырех пластов Священной Истории признано сейчас почти всеми библеистами. Еще в начале нашего века об этом без колебания писали некоторые православные авторы, такие как Б. А. Тураев, И. Д. Андреев и другие. В католическом богословии эта теория получила право на существование лишь после Послания Библейской Комиссии кардиналу Э.С. Сюару в марте 1948 года: «В настоящее время, — сказано в Послании, — никто не подвергает сомнению существование источников и не отказывается признать постепенного нарастания законов Моисеевых, зависящего от социальных и религиозных условий более поздних эпох». Оставался, однако, вопрос: когда и где возникли эти источники? Ж. Астрюк думал, что этими источниками пользовался сам Моисей. Шведская школа экзегетов считает их четырьмя устными традициями, которые были записаны только в эпоху Плена.

Иное объяснение особенностям Пятикнижия дал английский католик А. Геддес (1792), наметивший первые контуры фрагментарной теории. Согласно этой теории, нарративные разделы Пятикнижия сложились не из крупных литературных блоков, типа Яхвиста и Элогиста, а из множества небольших фрагментов. Чуть позже немецкий протестант Я. Штэлин (1830) предложил свою так называемую теорию дополнений, согласно которой Пятикнижие было создано не из параллельных текстов, а постепенно наращивалось вокруг «основного документа». Против всех подобных теорий с резкой критикой выступили защитники традиционной атрибутики Пятикнижия, в первую очередь, Э. Генгстенберг (1836). Однако им не удалось опровергнуть документаризм.

Как бы там не было, выяснение подлинной истории происхождения Пятикнижия нисколько не повлияло на его высокое достоинство как Священного Писания. Обилие анонимных авторов не должно здесь смущать. В этом плане Библия подобна иконописи. Мы не знаем имен тех, кто написал Владимирскую Богоматерь или Устюжское Благовещение, но это не умаляет их красоты и духовной глубины. Иконописцы не любили выставлять своих имен. Они органически сливались с живым преданием священного искусства. Точно так же и боговдохновенные авторы Библии. Лишь немногие оставили нам свои имена. Большинство же навсегда отступило в тень, как бы показывая этим, что они тоже являлись воплотителями Священного Предания.

Егор ПАНФИЛОВ
"Гродненские епархиальные ведомости" №5 2014