Этого нет в Википедии

Протодиакон Павел Бубнов, старший преподаватель кафедры церковной истории и церковно-практических дисциплин Минской духовной академии, преподаватель Минской духовной семинарии, кандидат богословия, рассказывает об истории Успенского Жировичского монастыря в свете новых научных данных.

Явление иконы Богоматери: когда это было

— Поговорим об истоках Жировичского монастыря. Традиционно считается, что явление иконы Богородицы на месте нынешних Жировичей произошло в 1470 году, но митрополит Антоний (Мельников) пишет со ссылкой на документы, что явление не могло иметь места ранее 1494 года. Какой точки зрения придерживаетесь Вы?

— Это очень сложная тема: вопрос датировки первого явления чудотворной иконы и начала церковной и монашеской жизни в Жировичах. Сложность заключается в том, что нет конкретных документов, которые бы однозначно датировали оба этих момента. Но есть целый ряд источников, свидетельств прямых или косвенных, связанных с этими процессами, сопоставляя которые, мы можем утверждать, что церковная жизнь на месте Жировичей началась раньше, чем в 1494 году.

Если обратиться к работе митрополита Антония (Мельникова), то видно, что датировку он берет из исследования базилианского иеромонаха Игнатия Стебельского (1748 — 1805), опубликованного почти сто лет спустя после смерти автора. Я это исследование изучил, и там очень много противоречий и нестыковок. Главное: Игнатий Стебельский в своем исследовании заявляет, что существовала грамота великого князя Александра Ягеллона, которой он даровал Жировичи Солтану Александровичу (в крещении Александру) только в марте 1493 года. Поэтому Игнатий Стебельский пишет, что явление иконы, а значит и строительство храма, не могло произойти раньше: Солтану Александровичу не могли принести икону, которую нашли в чужом имении, и он не мог строить в чужом имении храм.

Однако, если внимательно просмотреть эту работу Игнатия Стебельского, проанализировать ее и поместить в контекст особенностей правовых и имущественных документов в Великом Княжестве Литовском, то оказывается, что сам Игнатий Стебельский эту грамоту не видел. Он передает ее содержание из вторичных источников — фактически, только пересказывает, что снижает ценность его свидетельства. Но даже если допустить, что такая грамота была, то в контексте особенностей жизни ВКЛ это вполне могла быть подтвердительная грамота, которые очень часто выдавались при смене монарха. А если взять предшествующее княжение великого князя Казимира Ягеллончика, то (как отмечают исследователи на основании огромного массива документов) в те времена пожалование земель, населенных пунктов вообще не сопровождалось документами, — или такие документы могли издаваться спустя продолжительное время после реального пожалования.

Так что, возможно, Солтану Александровичу Жировичи пожаловал Казимир вместе с должностью Слонимского наместника. Я предполагаю, что это произошло после того, как Солтан вернулся из путешествия в Иерусалим. Оно предшествовало его государственной карьере и завершилось в 1469 году. После этого он уже фигурирует в разных документах как лицо, занимающее различные должности. И, вполне вероятно, в это время, то есть после 1469 года, он мог вполне получить Жировичи в свое владение, но тогда документа об этом могло быть не издано вообще. А вот при Александре, преемнике Казимира, его сыне, вполне мог быть издан такой документ, который закрепил имущественные права Солтана.

Резюмируя, можно сказать, что датировка явления Жировичской иконы временем после 1494 года — это гипотеза Игнатия Стебельского, некритически воспринятая многими исследователями ХХ века.

Многострадальная Псалтирь

— Есть еще какие-либо свидетельства в пользу того, что Солтан Александрович мог владеть Жировичами и построить там храм до 1494 года?

— В первую очередь, это несколько богослужебных рукописных книг, сохранившихся до наших дней. Из выходных записей этих книг мы узнаём, что они были написаны по заказу Солтана Александровича, во святом крещении Александра, сына подскарбия земли Литовской Александра.

В записях не указывается, для какого храма были написаны эти книги, и в принципе не говорится, что они были вложены Солтаном в какой-то храм. Однако как минимум до середины XVIII века эти книги сохранялись в библиотеке Жировичского монастыря. Они имеют различные маргиналии, указывающие на принадлежность к Жировичской церкви, к Жировичскому монастырю, и не имеют никаких других записей, маргиналий, свидетельствующих о принадлежности к каким-то иным храмам или монастырям. И, что тоже примечательно: все книги, в выходных данных которых упомянут заказ Солтана Александровича, не где-то в других местах оказались, а именно в библиотеке Жировичского монастыря. Напрашивается вывод, что они действительно были написаны для первого Жировичского храма и использовались в нем за богослужением. Потом, когда был образован монастырь, они вошли в состав его богослужебной библиотеки и даже пережили униатский период, а некоторые — дожили до возрождения православного монастыря.

В своей книге о ранней истории Жировичского монастыря я подробно описываю судьбу каждого из этих культурных памятников. Самый ранний из них — Псалтирь Толковая, написанная в 1471 году по заказу или, дословно, «желанием пана Солтана Александровича, во святом крещении Александра» во Владимире-Волынском при православном епископе Демьяне (Дамиане). Эта книга сейчас хранится в собрании отдела рукописей Государственного исторического музея в Москве. Она была выявлена там только во второй половине ХХ века исследователями древнерусской книжности. Но исследователям истории Жировичского монастыря она была абсолютно неизвестна, так что пришлось познакомиться с ней поближе.

— Как это случилось?

— Опять же, благодаря исследователям книжности. Впервые я нашел упоминание о Жировичской Псалтири в работах нашей современницы —  вильнюсской исследовательницы Надежды Афанасьевны Морозовой. Но уже потом, чуть позже, я обнаружил, что, оказывается, даже в «Истории Русской Церкви» митрополита Макария (Булгакова), в новом издании 1996-97 годов, в качестве иллюстрации приводится разворот из этой Псалтири. В подписи не указано, что она имеет какое-то отношение к Жировичскому монастырю: просто написано «Псалтирь Толковая 1471 г.». То есть некоторым другим историкам Церкви, изучавшим это время, она тоже была, оказывается, известна, они ссылаются, упоминают ее. Но не связывают с Жировичским монастырем. Почему? — это тоже интересная страничка из истории библиотеки Жировичской обители.

Согласно выводам Надежды Морозовой из Вильнюса, в 1758-59 годах во все книги библиотеки Жировичского базилианского монастыря (а их было более 3 000) была внесена так называемая постраничная владельческая запись, состоявшая из длинного предложения, каждое слово которого писалось на отдельной странице: «сия книга с библиотеки … anno (т.е. года) 1758 подписана». Итого там 17 слов на 17 станицах. И вот в этой Псалтири вся эта постраничная запись аккуратно вырезана и заклеена чистыми кусочками листов, так что ее там нет. Но знающий человек видит, что размеры вырезок можно сопоставить с длиной слов, которые известны по другим книгам с этой же записью.

Потом, кроме этой записи, еще ставились шифры библиотеки, для каждой книги был свой оригинальный шифр — на форзаце книги и на первом листе. Так вот, в Жировичской Псалтири, чтобы скрыть этот шифр, неизвестный реставратор полностью переписал от руки текст первого листа и наклеил на существовавший первый лист. Но, когда переворачиваешь первый лист, на отвороте видны проступившие чернила. Тот, кто ставил шифры, вообще на чернила не поскупился, и даже можно идентифицировать, какие там цифры и буквы стоят.

Те, кто не изучал тему библиотеки Жировичского монастыря, видя эту Псалтирь, не понимали, что это такое, может быть, даже не обращали внимания. Но нашелся человек, который всё это выявил. Так что эта Псалтирь — целая отдельная тема, целая история, детективная, можно сказать.

— Известно ли, кто и с какой целью затруднил идентификацию Жировичской Псалтири?

— Известны «похождения» этой книги: она попала в Государственный исторический музей в составе коллекции Елпидофора Барсова. Это выпускник Санкт-Петербургской духовной академии, он преподавал в разных духовных семинариях, в 1870 году переехал в Москву. На протяжении всей своей жизни, еще будучи преподавателем Олонецкой духовной семинарии, он собирал коллекции древностей: книг, костюмов, предметов быта. Удивительно, что преподаватель семинарии мог себе это позволить! Потом он работал в разных музеях, библиотеках в Москве, а в конце жизни, в 1914 году, продал свою коллекцию Государственному историческому музею. К сожалению, я не смог познакомиться с описью, которую делал сам Барсов, может быть, там написано, где он ее приобрел. Но очевидно из работ Надежды Морозовой, что уже в начале XIX века, в последние десятилетия существования базилианского монастыря, библиотека начала фактически разграбляться: библиотекари продавали книги, дарили местным жителям. Эту книгу постигла подобная участь. Она попала в руки каких-то коллекционеров, предпринимателей, а в таких случаях распространенной практикой было, когда у древних книг разные вкладные владельческие записи уничтожались. Потому что нередко создатели или жертвователи книг писали проклятия тем, кто дерзнет забрать книгу из «родного» храма. Потенциальных покупателей такие владельческие записи могли отпугивать, поэтому, наверное, очередной перекупщик «потрудился» над книгой, чтобы не спугнуть потенциального коллекционера. Оставил выходную запись, которая свидетельствует о древности, а всё остальное из истории книги вымарал.

«Пани Литоворова взяла с рызницы позолоченный крест и серебряное кадило»

Ученые-исследователи предполагают, что по заказу Солтана Александровича был написан полный годовой комплект месячных Миней, но до наших дней дошли Минеи с января по июль, то есть на целую половину года. Две из них хранятся в Вильнюсе, в собраниях фонда библиотеки Академии наук Литвы имени Врублевских — это Минеи на январь-февраль и март-апрель. Во второй из них (они переплетены по 2 месяца в 1 том) есть выходная запись, где указываются и заказчик Солтан Александрович, и переписчик. Точно так, как и Псалтирь, эти книги имеют собственнические записи библиотеки Жировичского монастыря середины XVIII века и целый ряд разновременных записей о принадлежности этой книги Жировичской церкви. Их сложно однозначно датировать. Но, тем не менее, только Жировичская церковь, только Жировичский монастырь, никаких других указаний на принадлежность иным храмам и монастырям. Опять же, до середины XIX века они хранились в Жировичском монастыре, потом переехали в Вильно вместе с библиотекой Литовской духовной семинарии, потом были переданы из нее в Виленскую публичную библиотеку, которая сейчас — библиотека Академии наук Литвы имени Врублевских. Еще одна Минея на май-июнь находится в собрании Российского государственного архива древних актов в Москве. Она имеет такие же маргинальные пометки о принадлежности к Жировичской церкви.

Так что эти Минеи, без которых невозможны были богослужения в храме, являются прекрасным памятником — жаль лишь, что там нет однозначных записей о том, для какого храма они создавались. Но на основании комплексного изучения памятника и контекста его создания напрашивается вывод, что эти книги использовались за богослужением в первом храме.

И еще один источник — уже актовый документ, который свидетельствует о существовании храма в Жировичах до смерти Солтана Александровича. Когда последний скончался, у него остался один сын, Александр Солтанович, на тот момент несовершеннолетний. Опеку над ним и его имуществом, в том числе Жировичским имением, осуществлял Слонимский наместник Ян Литовор Хрептович вместе со своей женой Ядвигой.

Спустя некоторое время, в 1507 году, Александр Солтанович начал судебный процесс против своих бывших опекунов, обвиняя их в присвоении части имущества, которое он требовал вернуть. Своей цели он добился  только в 1517 году, решением великого князя Сигизмунда І Старого. К тому времени Ян Литовор скончался, ответчицей по этому иску была его жена Ядвига. И к этому судебному решению прилагается реестр имущества, которое Александр Солтанович требовал вернуть (в Вильне и в Жировичах). В реестре жировичского имущества среди прочего записано: «Пани Литоворова [Ядвига Хрептович] взяла с рызницы позолоченный крест и серебряное кадило». Также там перечислено другое церковное имущество.

Здесь не упоминается Жировичская церковь, но упоминается ризница, а ризница могла быть только в храме, как и кадило с крестом. Это означало, что до своей кончины, которая последовала между 1494-95 годами, Солтан Александрович уже успел построить в Жировичах церковь и обеспечить ее утварью. Если допустить, что в 1493 году Солтан Александрович получил Жировичи, а в январе 1495 года он значится уже как умерший (вполне возможно, он умер и раньше), то вряд ли за такой промежуток времени владения Жировичами он что-то успел бы сделать.

В совокупности все эти дошедшие до нас источники позволяют утверждать, что церковная жизнь в Жировичах началась в соответствии с преданием церковным, которое датирует явление Жировичской иконы 1470 годом.

Затушеванная история

— На каком основании мы празднуем 500-летие Жировичского монастыря именно в этом году?

— В 1650 году в Вильно вышла книга католического священника-иезуита, ректора Виленской академии Войцеха Кояловича, под названием «Miscellanea rerum ad statum ecclesiasticum in Magno Lithuaniae Ducatu pertinentium» (или кратко «Miscellanea rerum…»), в переводе на русский язык — «Вещи различные в церковном положении в Великом Княжестве Литовском обретающиеся». В этой книге, в разделе, посвященном Жировичской иконе Божией Матери, говорится, что при пожаре первого храма «весь монастырь тот и храм сгорели».

Итак: речь о пожаре первого Жировичского храма, в пламени которого, согласно преданию, была утрачена Жировичская икона, впоследствии чудесно обретенная. Войцех Коялович утверждает, что в то время в Жировичах существовал не только храм, но и монастырь.

В этой книге нет дат: ни первое явление иконы, ни пожар не датируются. Но в церковном предании пожар традиционно датируется 1520 годом. Книга Кояловича — это не документ, который однозначно подтверждает, но источник, который позволяет с большой долей вероятности допускать существование монастыря уже в 1520 году.

Но вообще история православного Жировичского монастыря до его захвата униатами очень слабо документирована, имеются считанные упоминания о нем в документах. Это можно объяснить в том числе и тем, что в последующий период униатские монахи-базилиане, авторы разных книг о Жировичской иконе и монастыре, не способствовали сохранению документов, которые свидетельствовали о доуниатской истории монастыря. Поэтому документов очень мало, и у нас нет имен ни монахов, ни настоятелей, но есть упоминания, что монастырь существовал. Мы находим такие свидетельства в документах имущественного характера, когда собственники монастыря, представители семьи Солтанов, друг другу уступали, передавали право попечения, владения монастырем. И там однозначно упоминается монастырь, две церкви: одна деревянная, другая каменная, обе в честь Успения Пресвятой Богородицы. Они постоянно в документах упоминаются. Самое раннее упоминание монастыря в актовых документах имущественного характера — 1578 год.

Я собрал и проанализировал все брошюрки, книжечки о Жировичской иконе, которые издавались в XVII-XVIII веках базилианами. Интересно, что в таких книжечках XVII века есть упоминания о существовании монастыря, храма до того, как пришли базилиане. А вот уже в изданиях XVIII века… Сопоставляя тексты разных изданий, видишь, что последующие издания, более поздние, XVIII века, заимствуют текст из предыдущих, но его редактируют. Там, где в изданиях XVII века было слово «монастырь», в XVIII веке уже пишут «святое место». И в XVIII веке, а особенно к началу XIX упоминаний о монастыре в Жировичах до базилиан вообще уже не встречается. Они исчезают. Очевидная тенденция: представители базилиан в Жировичах в своих изданиях, посвященных истории монастыря, стремились показать, что до них в Жировичах никакого монастыря не было, монашества православного тоже. Таким образом, сама история православного добазилианского монастыря сильно была записана, затушевана, и очень мало от нее осталось.

Рейдерский захват в Речи Посполитой

— Согласно классической работе митрополита Антония (Мельникова) по истории Жировичской обители, монастырь перешел к униатам в 1609 году. Насколько мы знаем, Вам удалось открыть новые, до cих пор не известные, подробности этого события?

— Митрополит Антоний (Мельников) основывается на исследовании профессора Санкт-Петербургской духовной академии Платона Николаевича Жуковича. Пользуясь этим исследованием, я последовательно проанализировал все исторические источники, на которые ссылается Жукович, и нашел еще некоторые новые, на которые он не ссылается. Удивительно, что профессор Жукович не обратил внимания или же упустил несколько интересных фактов, которые в другом свете представляют историю перехода обители в унию.

В 1603 году владелец Жировичского имения Иван Иванович Солтан сдал часть имения в аренду Ицхаку Михелевичу. Притом в ту часть, которую он сдал, входили леса, пастбища и прочие сельскохозяйственные угодья, экономически прибыльные, но не монастырь с церковью, которые остались в непосредственном управлении Ивана Ивановича Солтана.

В январе 1605 года Ицхак Михелевич был убит, и в этом убийстве был обвинен Иван Иванович Солтан. Сохранились документы этого судебного процесса, они были изданы в конце XIX — начале XX века, изучались профессором Жуковичем. В результате этого судебного процесса виновным был признан Иван Иванович Солтан, хотя он отрицал это. Был даже человек, который пришел с повинной и заявил, что он является убийцей Ицхака Михелевича. Несмотря на это, суд признал виновным Солтана и наложил на него огромный штраф, который во много раз превышал стоимость Жировичского имения. Иван Солтан не мог выплатить этот штраф. Во взыскание этого штрафа всё Жировичское имение было у него конфисковано и передано вдове погибшего, Эстере Михелевич.

Но есть факт, который ускользнул от внимания профессора Жуковича и митрополита Антония, хотя он заслуживает внимания: возглавлял судебное заседание Иван Мелешко, который в то время являлся Слонимским подстаростой, а Слонимским старостой был Лев Сапега — канцлер Великого Княжества Литовского. Последний, правда, отсутствовал в апреле 1605 года, когда было это судебное заседание, и потому возглавлял его слонимский подстароста. Это соответствовало законам ВКЛ: в одном лице совмещались и исполнительная, и судебная власть, то есть представитель  великокняжеской администрации был одновременно и судьей гродского суда, который рассматривал уголовные дела.

Суд под председательством Мелешко осудил Ивана Солтана, тот подал апелляцию в Высший трибунал. Заседание трибунала проходило в Минске. Трибунал оставил в силе все решения Слонимского гродского суда и даже осудил Ивана Ивановича Солтана на смертную казнь, правда, она по каким-то причинам не была приведена в исполнение. Чуть позже король и великий князь Сигизмунд ІІІ Ваза издает «баницийный лист» на Ивана Солтана, согласно которому последний лишался права проживания в стране, с ним запрещалось всякое общение, из чего мы видим, что решение трибунала о смертной казни не было выполнено. А еще через несколько месяцев Иван Солтан подает новый иск.

Но в 1606 году, то есть через год, Иван Мелешко добивается у Эстеры Михелевич передачи права управления Жировичами, а Эстера отказывается от всех претензий к Ивану Солтану. Возможно, Иван Мелешко претензии Эстеры Михелевич удовлетворил сам. Таким образом, Иван Мелешко становится распорядителем Жировичского имения и Жировичского монастыря. А в 1609 году Мелешко добивается от Солтана юридической передачи прав на имение и монастырь. Следует отметить, что Иван Иванович Солтан был владельцем лишь половины Жировичского имения и монастыря, а вторая половина принадлежала сначала его родному брату Давиду Ивановичу Солтану, и Иван Солтан взял ее в аренду в так называемое «заставное имение», то есть он был фактическим распорядителем всего имения, но юридически владел лишь половиной. В итоге в 1609 году Иван Солтан передает юридические права собственности на свою половину Ивану Мелешко.

Что мы получаем? Судья, который осудил преступника, стал собственником его имущества, которое как раз в результате этого дела было отнято. С точки зрения юриспруденции это вопиющее преступление. Даже в то время по законам ВКЛ ему могла быть дана соответствующая правовая оценка. Хотя этого не произошло.

Факты красноречиво свидетельствуют, что, возможно, имел место сговор. Это было, скорее всего, рейдерство: псевдозаконная попытка захвата монастыря, увенчавшаяся успехом. Если мы поместим эту историю в широкий контекст тех событий 1605-09 годов — это самая активная волна наступления униатов на Православие, в том числе с помощью королевской власти. Это деятельность сначала митрополита Ипатия Поцея, потом Иосифа Вельямина Рутского, которые активно захватывали православные монастыри и храмы, добиваясь того, что провозгласил король.

Мы видим, что были разные формы захвата православных храмов и монастырей. В том случае, когда монастырь находился в непосредственном владении короля, никаких проблем с переводом его в унию не возникало, были все юридические основания для этого. Но для храмов и монастырей, которые находились в частной собственности, всё зависело от позиции собственников — речь о так называемом праве патроната. И мы знаем примеры тому, в том числе связанные с семьей Солтанов. Один из братьев, Ярослав Солтан, брат Ивана Ивановича Солтана, был владельцем Брестского Симеоновского монастыря, который вплоть до начала XIX века оставался в Православной Церкви. Будучи в католическом окружении, он, несмотря ни на что, благодаря праву патроната, праву собственности частных лиц над монастырями, остался православным. Очевидно, что вполне мог бы остаться православным и Жировичский монастырь. Но на него положили глаз деятели унии. Первым настоятелем униатского Жировичского монастыря был известный архимандрит Иосафат Кунцевич, впоследствии Полоцкий архиепископ. Это показывало, что Жировичскому монастырю идеологи и реализаторы унии придавали огромное значение, поэтому и стремились его захватить. А раз не смогли присвоить законным путем, то пошли на криминал.

Мы не можем утверждать или опровергать, виновен или не виновен Иван Солтан в убийстве, но мы видим на основании сохранившихся документов, что налицо некая махинация или нечистоплотность: судья завладел имуществом осужденного, а потом передал его базилианским монахам. Это уже произошло в 1618 году: Иван Мелешко сначала приглашает базилианских монахов, они поселяются в Жировичском монастыре, затем он передает им юридические права над своей частью Жировичской обители. Потом и второй владелец Жировичского имения, сын Давида Солтана, Даниил Давидович Солтан, окончательно в 1621 году продает свою часть имения Льву Сапеге, канцлеру ВКЛ, а тот продает эту часть Ивану Мелешко. А его дочь, Богдана Пшеславская, в 1622 году окончательно подтверждает все права и все имущественные акты своего отца по отношению к базилианскому Жировичскому монастырю и сама отрекается от всех своих прав на Жировичское имение и монастырь в пользу базилиан. 

Таким образом, с 1605 по 1622 годы — целый комплекс сделок, процедур юридических, судебных, которые показывают, что, если бы Иван Иванович Солтан был сторонником унии, то он передал бы Жировичскую обитель униатам еще в 1605 году, когда началось активное наступление на православные храмы и монастыри. Но очевидно, что он не хотел этого, и поэтому монастырь у него был отнят псевдозаконными способами — и передан униатской базилианской общине.

Патронат: проблема или…?

— Вы упоминали свою книгу о Жировичской обители. Она уже издана?

— Да, она уже вышла в апреле 2020 года. Ее содержание как раз посвящено периоду от первого явления иконы до захвата монастыря униатами.

Эта книга по своему характеру духовно-просветительская, хотя в то же время в ней есть ссылки на источники, на документы, исследования. В ней много иллюстраций, прежде всего это фото богослужебных книг, связанных с Жировичским монастырем, с первым Жировичским храмом. Она не является чисто научным изданием для узкого круга специалистов, а предназначена для широкого круга читателей, в первую очередь паломников, туристов, которые приезжают в Жировичскую обитель и хотят познакомиться с ее историей, в том числе с древней историей. И, поскольку я уже сказал, что о древней истории Жировичского монастыря сохранилось очень мало сведений, то эта история обители помещена в книге в широкий контекст православной монашеской жизни в ВКЛ, особенно в XVI веке. То есть, можно проследить, какие православные обители существовали поблизости, в ближайших или дальних окрестностях Жировичей, с кем из видных деятелей церковной жизни ВКЛ мог контактировать и контактировал Солтан Александрович, основатель Жировичской церкви, а также его родственники.

К слову, родной брат Солтана Александровича был попечителем нескольких православных монастырей. Его племянник также называется в документах попечителем целого ряда церквей и монастырей. Точно не известно, когда к Солтану перешел Брестский Симеоновский монастырь, но уже его сын, Александр Солтанович, упоминается как попечитель этой древней обители, которая так и не стала униатской.

А еще в книге прослеживается связь между Супрасльской Благовещенской обителью и Жировичским монастырем. Оба монастыря возникли примерно в одно время. Супрасльскую обитель основали Александр Ходкевич и митрополит Иосиф Солтан, который долгое время в разных исторических произведениях либо отождествлялся с Солтаном Александровичем, либо считался его родственником, возможно, братом. Последнее не соответствует действительности — они были лишь однофамильцами. Митрополит Иосиф Солтан происходил из семьи землевладельцев Логойского повета. Но они с Солтаном Александровичем, несомненно, были знакомы, пересекались, общались. Солтан Александрович входил в ближайшее окружение великого князя Казимира и занимал высокое положение при великом князе Александре, как и митрополит Иосиф Солтан. Думаю, они были похожи в своем стремлении к развитию и укреплению православной церковной жизни в ВКЛ.

— Опять возвращаемся к праву патроната. Как Вы считаете, в целом оно было благом или злом для Православия?

— Как когда… Если владелец был православным и благочестивым, то это способствовало сохранению церковной жизни. А бывало разное: владелец мог быть неблагочестивым, и были примеры, когда в имениях даже православных владельцев служба в храмах прекращалась, потому что они не содержали священника, не обеспечивали храм всем необходимым. Когда началось наступление унии, то именно владелец решал, униатским или православным будет храм. Даже если священник и верующие этим решениям препятствовали, у владельца были все инструменты, чтобы всех несогласных выгнать, наказать, лишить возможности служения в этом храме. В общем и  целом, право патроната в период, предшествовавший унии, принесло, наверное, больше проблем Православной Церкви. Но всё-таки во время распространения унии те храмы и монастыри, которые остались православными, остались таковыми исключительно благодаря тому, что их православные владельцы не хотели допускать в свои владения униатских епископов и священнослужителей.

К примеру, я нашел в одном архиве целую подборку документов о положении унии в Турове, начиная примерно с 1620-х годов и заканчивая 1670-ми. Там можно прочесть, что городские старосты в Турове не пускают в город униатского епископа, и этот епископ пишет жалобы королю, что его не пускают в свою епархию. Он по титулу епископ Турово-Пинский, и его не пускают в свой кафедральный город. А старосты пишут королю: в нашем городе все церкви православные, и униатскому епископу там нечего делать. Это повлекло целый судебный процесс, с обменом документами. Мы видим, что там, где было городское самоуправление, горожане могли таким образом защищаться от религиозного принуждения.

В Вильно была похожая ситуация. Конечно, это столица, там горожане имели более ограниченные права, но они тоже сопротивлялись, протесты подавали, создали фактически Свято-Духов монастырь, одноименное братство, которое стало оплотом Православия и на которое равнялись во многих других городах ВКЛ.

…Вообще, сопротивление унии в XVII веке — тема, конечно, интересная. Занимаясь ею, я увидел, что в ней еще есть неизученные странички. Вот, допустим, вопрос: какой процент православных приходов и монастырей в XVII веке стали униатскими? Раньше мне представлялось, что почти все, во всяком случае, большинство. Теперь я бы сказал, что всё-таки меньшая часть. Но для более детального и обстоятельного ответа на этот вопрос нужно продолжать исследования.

Тема ранней истории Жировичей у меня лично очень повысила интерес к истории Православия в ВКЛ, поскольку до этого я больше занимался ХХ веком. Теперь я считаю, что погружение в конфессиональные реалии ВКЛ нам необходимо, потому что на территориях, когда-то входивших в состав Великого Княжества, некоторые процессы в церковной жизни повторяются. Те же аргументы иногда звучат, что и несколько столетий назад… Так что исследовать дальше эту тему надо.

От Парижа до Петербурга

— А как возникла идея написать книгу о Жировичах?

— Архиепископ Гурий, наместник обители, увидел мою книгу о храме в Сынковичах (которую я писал, опять же, по просьбе настоятеля протоиерея Арсения Ананко к 610-летию этого храма, освященного в 1407 году) и предложил сделать нечто подобное, но о Жировичском монастыре. В начале 2018 года я приступил к работе. Но, немного прикоснувшись к этой теме, понял, что за столь ограниченное время не смогу написать обо всей истории обители, и попросил владыку ограничиться только первым, доуниатским периодом. Владыка согласился, и, слава Богу, всё получилось. Хотя, как говорится, «когда ты заканчиваешь книгу — самое время написать ее заново». Сейчас понимаю, что мне бы хотелось отложить издание и еще поискать источники, собрать материал. Но тут уже сам юбилей на нас налагает определенные обязательства. Конечно, любая книга не может быть исчерпывающей, во всех сферах науки появляются какие-то новые сведения. То, что утверждали, к примеру, авторы в XIX веке, совсем иначе видится сейчас, в свете новых данных. Надеюсь, в изучении истории Жировичской обители моя книга будет каким-то шагом вперед, но не последним.

— Основной круг источников по этой теме, наверное, на польском языке?..

— Что касается богослужебных книг, то они все на церковнославянском. Они все понятны, доступны, и никаких проблем с их изучением у выпускника духовной школы нет. Затем идут актовые документы, в основном XVI — начала XVII века. Они написаны на старобелорусском языке, или западнорусском, как его называли в конце XIX века (а сами составители этих документов его называли русским). Эти рукописи довольно специфичны: скоропись не так легко читается, она нуждается в расшифровке, — но, так или иначе, все документы, попавшие в наше распоряжение, расшифрованы. Небольшая часть документов этого периода — на польском языке. А вот документы следующего периода, униатского, почти все на польском.

Есть еще большое количество литературы на польском языке, посвященной первому периоду истории обители. Но печатные польские издания читать вполне легко, в отличие от древних польских рукописей. Они тоже требуют расшифровки, и мне она не по силам. В таких случаях я обращаюсь к специалистам.

Плюс есть несколько источников на латинском языке. К ним, например, относятся дорожные паспорта Солтана Александровича времени его путешествия в Иерусалим. Часть их хранится в собрании Национальной библиотеки Польши в Варшаве, часть — в Национальной библиотеке Франции в Париже. Они были ранее изучены другими исследователями, их тексты были изданы на латинском языке, а сами документы — отсканированы и представлены на одном из интернет-ресурсов Польши.

Больше пришлось повозиться с базилианскими изданиями, посвященными Жировичской иконе. Я сначала составил их полный каталог, потом стал выяснять, где они есть, в собрании каких библиотек. Некоторые нашел только в Кракове, некоторые есть в Вильнюсе, Петербурге. Пришлось поездить… Они все, естественно, на польском языке (некоторые — готическим шрифтом на польском языке, прочитать их нелегко, но не невозможно).

— Казалось бы, совершенно локальная история: Жировичский монастырь. А если «копать», то открывается такой широкий контекст: Петербург, Варшава, Вильнюс, даже Париж…

— Да, это удивительно, что жировичские книги, жировичские рукописи разошлись в таком широком диапазоне. Здесь, в Жировичах, ничего и не осталось. С одной стороны, это хорошо, что они не погибли безвозвратно, а нашли свое место в хранилищах, где им уделяют должное внимание, где они смогли быть обнаружены исследователями, нами в том числе.

Огромную роль в сохранении части документов жировичского архива сыграл Прокопий (впоследствии епископ Павел) Доброхотов, преподаватель Литовской духовной семинарии. Когда Жировичский базилианский монастырь был закрыт, Доброхотов вывез часть его архива и библиотеки, и в дальнейшем она оказалась в составе собрания Императорской археографической комиссии. Сейчас этот корпус документов разделен на две части: одна находится в архиве Санкт-Петербургского института истории Российской академии наук, вторая — в библиотеке РАН.

Это целая отдельная тема — как те или иные книги и документы из Жировичей попали туда, где они сейчас находятся… Чтобы просто выявить эти источники, нужно проделать колоссальную работу. Слава Богу, что есть исследователи, которые уже занимались этим и занимаются сейчас. Те источники, которые я использовал в своей книге, уже были обнаружены другими исследователями, и я шел по их следам, параллельно находя и используя то, что не заметили другие. Хорошо было бы, конечно, провести исчерпывающий поиск документов о Жировичах по местам их хранения, но для этого нужны средства, время, силы.

Подготовка текста: иерей Кирилл Гордун, Татьяна Кузнецова

Источник